Победительница командного чемпионата мира по шахматам в составе сборной России, студентка факультета геологии и геофизики Лея Гарифуллина рассказывает о шахматной удаче, о том, почему новое поколение игроков разучилось творить, и как умение думать на несколько ходов вперед помогает в жизни.
– Лея, вы вернулись в Екатеринбург совсем недавно и уже успели дать довольно много интервью. Каково это – оказаться в центре внимания?
– Да, внимания было очень много. Когда я прилетела из Испании, меня встречало огромное количество людей. Было очень приятно, я всех ждала! Такое внимание меня не смущает, я к этому отношусь спокойно. Очень люблю своих фанатов и всех, кто за меня болеет.
– А как вы поддерживаете общение с фанатами? Они вам пишут?
– Обычно мы встречаемся на мастер-классах, сеансах одновременной игры. Я их не так часто провожу из-за недостатка времени. Но сейчас предложений стало больше, и я думаю провести в нашей шахматной академии мастер-класс для деток.
– Недавно вы приняли участие в областной универсиаде по шахматам и в составе команды УГГУ принесли 33 победу нашему университету в этом турнире. У вас получился интересный разброс по статусу соревнований – от международного до городского. Вы на каждый турнир настраиваетесь серьезно или на студенческих соревнованиях чувствуете себя более расслабленно?
– Я ко всем турнирам отношусь серьезно, просто на этом соревновании было ясно, что мы – явные фавориты. Но все участники играли очень достойно для своего уровня. Радует, что в вузах развиваются шахматы.
– Наверное, многие участники хотели провести партию с чемпионкой мира?
– Да, видно было, что многие хотят со мной сыграть. Одна девушка подошла, поздравила меня с титулом, было приятно!
– Командный чемпионат мира на сегодняшний момент – самый статусный турнир в вашей карьере?
– Думаю, да.
– Но играете на международной арене вы уже долго?
– Я начала играть в шахматы в 6 лет. А первые международные соревнования были лет в 7-8.
– Так скоро!
– Мне рассказывали, что уже через полгода занятий я поехала на чемпионат области и заняла там третье место. Вообще первым в шахматы начал играть мой брат Родион, кстати, он тоже студент Горного. Я долго на него смотрела, а потом спросила у мамы, почему он может играть в шахматы и ходить в кружок, а я нет. И тогда меня тоже отвели в секцию, где мой первый тренер Юлия Анатольевна Смирнова сразу заметила мои способности.
– В шесть лет шахматы не показались вам скучными? Нужно долго сидеть, думать…
– Скучно не было никогда, потому что шахматы – это отдельный маленький мир. И потом, я не помню, как в детстве, но сейчас на соревнованиях необязательно все время сидеть за доской. Можно встать, пройтись, перекусить.
– А вам психологически проще играть в составе команды или в личном первенстве?
– Везде есть свои плюсы и минусы. Когда играешь в команде, чувствуешь командный дух, есть постоянное общение – не скучно. И если у кого-то одного что-то не складывается, получится у другого. Но и нервов уходит в десять раз больше: переживать приходится не только за себя. Представляете, у вас не одна доска, как если бы вы играли в личном турнире, у вас их четыре!
– Вы успеваете следить за тем, как складываются партии у товарищей по команде?
– Да, конечно! Очень не хочется других подвести. А когда играешь один, то, по крайней мере, знаешь, что все зависит только от тебя.
– Вы согласны с мнением, что в шахматах важно везение – иногда удача просто отворачивается?
– В какой-то мере да, с некоторыми партиями так и получается. Я в таких случаях обычно говорю: «Ну, день такой», хотя тренеры мне советуют от этого избавляться, потому что так подходить к шахматам, конечно, нельзя. Надо больше тренироваться, заниматься, изучать соперника – его сильные и слабые стороны, – чтобы в нужный момент этим воспользоваться и обмануть невезение. Можно сказать, что сопернику повезло, а можно собраться и довести дело до конца.
– Что такое везение в шахматах?
– Например, это когда у тебя выигранная позиция или устойчивый перевес, и кажется, что соперник не может ничего сделать – у него фигуры на доске еще стоят на последней линии в начальной расстановке. И неожиданно, ходов через десять, смотришь – и позиция у тебя стала значительно хуже, и фигуры у соперника вперед вышли, и все уже плохо… Или бывает так, что оппонент может выиграть буквально в два хода, но он не видит этого решения, и игра продолжается, продолжается, и вот вы уже идете на равных, но соперник этого не понимает, не может психологически перестроиться – все еще хочет выиграть, но уже не получится!
– А были случаи, когда у вас впереди важная партия, а вы не выспались, устали после перелета, переволновались?
– Да, бывает такое. Например, рейс очень поздний, или ночью не спишь, потому что нервничаешь – у шахматистов часто так. Но все равно утром встаешь, собираешься, идешь… Главное, во время партии не уснуть, а остальное уже как-нибудь сыграется!
– Известно, что шахматисты обладают очень ценным умением все продумывать на много ходов вперед. В повседневной жизни вам этот навык помогает?
– Наверное, только при составлении плана на день, когда много дел и событий и надо все успеть.
– Может быть, подсчеты легче даются? Вообще, есть ли прямая зависимость между склонностью к точным наукам и умением играть в шахматы?
– Я говорила об этом со многими шахматистами – у кого-то есть склонность к математике, а у кого-то ее нет совсем. Например, я хорошо разбираюсь в математике, но на обычном уровне. Есть спортсмены, которые очень сильны в математике, физике, химии, но есть также и те, кто хорош в филологии. По-разному бывает.
– Расскажите, пожалуйста, о вашем тренировочном процессе.
– Обычно тренировка складывается из того, что ты изучаешь с тренером разные аспекты шахмат. Если это подготовка к турниру, то разбираешь соперников, ведь все играют в разных стилях, и, мне кажется, в каждом стиле тоже есть свои подвиды. Потому что бывает так: два спортсмена вроде бы играют в одной манере, но при этом они абсолютно разные! Думаю, тут еще многое от характера зависит – кто-то любит защищаться, кто-то нападать.
– А ваш стиль какой?
– Больше позиционный, крепкий, внимательный.
– Интересно, а что происходит в голове у шахматиста во время игры? Как вы визуализируете партию?
– Я представляю, как мысленно передвигаю фигуры на доске. Делаю это, даже когда отхожу от стола. Если у меня вдруг что-то не сходится, я возвращаюсь к доске, перепроверяю себя. И так мысленно дохожу до позиции, которая станет мне понятна.
Но иногда можно сделать плохой ход и выиграть партию в два раза быстрее. Такое случается: соперник просто не знает, как ответить на твой неправильный ход, теряется, ошибается и в итоге проигрывает.
– Вы играли с шахматистами со всего мира. У шахматных школ в разных странах есть свой национальный колорит?
– Я раньше этот колорит чувствовала, потому что все действительно играли по-разному. Но сейчас, в новом поколении, все как один играют по компьютеру, по первой линии – не придумывают что-то свое, не творят на доске. Они зазубрили, например, что в дебюте тридцать ходов, и тут уже либо ты куда-нибудь свернешь, чтобы их сбить немного, либо вы так и будете в теории сражаться. Наша российская команда, конечно, более творческая. Иногда интуиция помогает увидеть решение, которое при прагматичном подходе можно не заметить. Но полагаться на одну интуицию, разумеется, тоже нельзя.
– Лея, у вас был очень насыщенный год. Что впереди? К каким соревнованиям вы сейчас готовитесь?
– В конце декабря в Катаре пройдет чемпионат мира по рапиду и блицу, туда поедет много российских спортсменов. А в 2026 году планируется Всемирная шахматная олимпиада, я надеюсь, что мы там окажемся и тоже покажем высокий уровень.
– Санкционное давление на вас лично как-то сказывается?
– На соревнованиях обычно прекрасная атмосфера. На чемпионате, например, мы очень тепло общались с другими командами. Я считаю, что наше дело маленькое – играть в шахматы, наслаждаться и показывать другим, что это круто!
